Кинорежиссер и продюсер Иван Соловов известен также как опытный мореход, у которого роман с морем случился задолго до его увлечения кино. Мы встретились с ним, чтобы записать рассказы о его лодочной жизни и приключениях. Слово Ивану Ивановичу:
Отец мой был летчиком, и мечтал, чтобы я тоже стал летчиком. А я лет с шести начал бредить морем. Для меня самым потрясающим в жизни подарком была тельняшка. Когда мой двоюродный брат вернулся с флота, я его ждал, как дети ждут Деда Мороза. Я ждал его, потому что он обещал подарить мне тельняшку. Когда он подарил тельняшку, мне мама из нее две сшила. Я до сих пор отношусь к этому предмету с трепетом.
Я был
Я долгое время прожил в Германии с родителями, мы приезжали сюда в отпуска — одни мои родственники жили в Самаре, бывшем Куйбышеве, а другие в Перми. Самара — это Волга, Пермь — это Кама. Я мог часами сидеть на дебаркадере, смотреть на пароходы, которые причаливают, запах пеньки до сих пор передо мной стоит. Я однажды приехал в Швецию на кинофестиваль, и увидел корабль ХVIII века, который подняли со дна моря, отреставрировали и сделали из него музей. Там в сувенирной лавке продавался моток пенькового троса и деготь, которым его мазали.
Я, как наркоман, купил тогда три мотка и три банки дегтя, они до сих пор у меня хранятся.
Когда я повзрослел, то стал покупать журнал «Катера и яхты». Он выходил на
И, наконец, наступило время, когда можно было купить уже не парусную, а моторную яхту. Я купил финскую яхту Bella 850, она была 8,5 метров. В ней были две каюты, салон, кокпит хороший — миниатюрная модель большой яхты. Сам пригнал ее из Питера в 1997-м году. Я был первый со своим приятелем, кто прошел этот путь. Приятель — полный чайник,
Волны были выше рубки. И плюс еще ночь и дождь. Нас так колбасило — мама дорогая! И вот, пройдя треть пути, мы догоняем теплоход. У нас была рация, она потом села — мы по рации теплоход запрашивали. «Куда идете?» — спрашиваю. — «В Москву». — «Без захода на Валаам?» — «Нет, напрямую». — «Можно, у вас в кильватере стану?» Реально страшно было. Я вижу эти три кормовых огня, и всю ночь мы шли за этими огнями со скоростью километров 5 в час — больше было нельзя, волна моментально сбивала. Мы перешли Ладогу, вошли в реку Свирь, но эти три огня мне снились лет пять. Такое сильное напряжение было, передать невозможно.
До Москвы в итоге дошли. Весть эта разнеслась пояхт-клубам , и у меня начали спрашивать, как пройти, а я, как попугай Кеша, рассказывал эти байки, где правду, где привирая. Люди приходили посмотреть на меня, как на живой экспонат.
Несколько лет назад я перекинулся с внутренних вод на Средиземку, стал осваивать просторы Турции и Греции. Там у меня была своя лодка, я на ней года два ходил. Я
Что хорошо и что плохо в Турции? Конечно, там не та инфраструктура, как на Лазурном берегу. Но там потрясающие, абсолютно пустые лагуны. В них кино не снимают только потому, что с берега подъехать невозможно. Кромка галечного пляжа и дальше непродираемый лес с колючками. А прозрачность воды — якорь виден в 15 мертах. Конечно, дайвинг не такой сильный, как в Египте, но приятно, что ты как в аквариуме — можно плавать на глубине двух метров и загорать.
Что мне еще нравилось у турков, так это сервис. Только свистни — моментально доставят тебе все, что надо. А если этого нет — хоть в Стамбул слетают. Потом цены. Если я плачу $5000 в месяц за стоянку в Каннах, то на эти деньги в Турции можно стоять год. Может быть,
Изучив Турцию, бросился на Грецию. Греция — это, конечно, острова. Когда мы перегоняли лодку, забрали ее в Италии. Это побережье Италии не очень красивое, там одни промзоны, унылый пейзаж, а где бы мы не останавливались — одни пиццерии. Я пиццу за еду не признаю, только если очень есть хочется. Заходим в один порт, в другой — не можем найти нормального ресторана. Вдруг видим — шикарный ресторан, скатерти, дерево, колонны. Ну, думаем, сейчас мы будем есть мясо. Садимся, открываем меню — а там одна пицца. Я спрашиваю: мясо есть? "Сейчас сделаем" — и приносят мне пиццу с мясом.
Когда мы попали в Грецию, зашли на островок. Русские мы были там одни. И куча таверн. Я как заказал полный стол! Ну евро на 500 пообедаю, думал я, понимая, что все это не съесть. Это было после пяти дней в море, шторма, поломки.
Мне принесли счет. 12 евро, что ли. Я чуть в обморок не упал.
А они рады были, что мы зашли. Мы обошли островов 30, наверное. На одном встретил приятеля. Он встречает меня на пирсе с мотороллером. Говорит: «Давай пообедаем, здесь делают великолепный греческий салат. Я взял мотороллер, поехали»! Я понимаю,
Какая красота на этих островах таится, какая тайна — жизни не хватит все это описать. Год ушел на это. Я месяцев семь кино не снимал. Как начал мотаться, все деньги промотал на эти путешествия. Зато сколько приключений было!
Не могли найти марину, проскочили,куда-то пришвартовались, утром оказалось:военно-морская база. Нас там и "приняли" тут же.
А у меня был помощник капитана — турок. Они его тут же увезли куда то, мы его только через сутки нашли, из тюрьмы выковыряли. Нас спасало, что мы русские. Хорошо к нам относились: не повязали надолго, не передали
Потом этот период закончился, мне резко надоело Средиземное море. Я так жадно впитывал его в себя, без ограничений, тупо путешествовал и пресытился. Я там все продал, взял опять лодку здесь, в России. И у меня настал период освоения Северных просторов. Я жалею, что не начал раньше, потому что я был уже не первый на этих маршрутах, а я люблю быть первым. Тем не менее, я два года подряд совершал потрясающие плавания по российским северным монастырям. Я открыл для себя столько скитов, о которых никто не знает, которые до сих пор не описаны.
Продолжал бы и дальше, если бы не кризис, который подрезал всю отрасль. Мне пришлось с
У нас в стране есть что исследовать, не хуже, чем в Греции.
Это и Валаам, и Соловки, а сколько есть неизвестных мест, куда добраться можно только с воды. Ты встречаешься там с такими мыслителями, у которых, может быть, образования ноль, но на уровне своего философского мышления они заткнут за пояс любого человека из Москвы с двумя высшими образованиями. Колодец мысли народной мудрости находится там. Это очень полезно для профессии, и это очень очеловечивает. И вот я решил немного остановиться, чтобы не произошло пресыщения, как в Греции. Но я понял, что наши просторы очень перспективные.
Я не люблю, когда люди покупают яхты для престижа. Я не вмешиваюсь, это их право. Но у меня яхтинг по другому направлению развивается. У меня есть единомышленники, для которых раньше это была далекая вещь, которых укачивало. А потом появилась эта страсть, мужество, устремленность.
У меня с определенного момента появился на яхте капитан. Не то чтобы это мой водитель, а мой соратник и друг. И отношения у нас не судовладельца и подчиненного, а дружеские: за штурвалом мы стоим вместе — я же мореходное заканчивал. Даже превращаем все в игру: сдал вахту — принял, заполняем судовой журнал.
У нас потешный корабль, а мы играем в настоящий.
На севере я встретил одного человека, он бросил Москву, приезжает только на зимовку, а с первым же пароходом едет назад на Соловки. Он живет там — историк, доктор исторических наук, потрясающий человек.
Он написал книгу, подарил мне, я открываю ее и вижу фотографию своего родственника, который был замучен в соловецких лагерях.
Это мой двоюродный дедушка, который служил на императорской яхте «Штандарт» главным инженером. Историк узнал о нас, когда мы пришвартовались — в деревне сразу становится известно, если яхта приходит. И сказал: я хочу с вами познакомиться. И показывает эту книгу.
Отец мне говорил, что есть одна вещь, о которой мы никогда не вспоминаем, потому что нельзя. Он умер, так об этом и не рассказав. И я никогда об этом не узнал бы, если бы не поехал туда. Оказалось, что он поднял мятеж, его туда сослали, он и там умудрился подпольную организацию создать. Там его и растреляли.
Наверно, это было
Опубликовано в журнале YACHTS #37/38