В октябре 2019 года Евгений Новожеев, он же Джексон, поставил мировой рекорд, совершив переход из России в Японию через пролив Лаперуза на кайтборде. Общая протяженность маршрута составила 54 км, а время — 2:56. Звучит не так уж страшно, если не думать о 4-х метровых волнах, непредсказуемости ветра, потере связи с сопровождением и куче других опасностей. Хотя нет, даже звучит страшно.
Кстати, сам Евгений родом из подмосковного Солнечногорска, где моря нет даже близко. Что не помешало ему стать четырехкратным чемпионом мира по кайтбордингу, в 2011 совершить сольный переход через Берингов пролив (7 часов 52 минуты и 175 км), открыть кайт-школу на Маврикии, поучаствовать в съемке нескольких фильмов.
Q: Почему именно Лаперуза?
Это место было обозначено с самого начала, сразу после пересечения Берингова пролива. Мы оказались на Аляске, еще толком не понимали, что произошло, но уже смотрели на карту и строили дальнейшие планы. Наши вторые соседи с той стороны — это Япония, так что выбор очевиден. Через 2 года после Берингова пролива, в 13-м году, я снова оказался в там: помогал глобальному проекту «моржей». 65 человек со всего мира собирались преодолеть пролив вплавь. Для них Берингов — как Эверест, такая мечта, вершина опыта. А так как я там был за 2 года до них, я оказался одним из немногих, кто видел пролив целиком и что-то о нем знает.
Меня взяли проводником, со мной советовались, консультировались, и я оказался на корабле сопровождения. Для нас самих это был крутой повод оказаться там еще раз: во время нашего перехода камера GoPro, закрепленная у меня на голове, сразу отлетела. А нам надо было доснять бэкстейдж.
Я им, кстати, очень круто помог справиться с течениями, мне даже государственную награду за это дали. Пловцы ведь вообще своими силами гребут. там, в воде, им еще тяжелее.
И вот руководитель того проекта, Олег Докучаев, бывший полковник, пригласил нас во Владивосток для премьеры фильма, снятого там.
Так получилось, что он теперь возглавляет Олимпийский комитет Приморья. А тут еще Олимпиада в Японии совсем рядом, кайтбординг становится олимпийским видом спорта с 2024 года. То есть, он будет представлен уже во Франции. Плюс там же, во Владивостоке, оказался мой подельник по Берингову проливу. Он, кстати, устраивал переход через Лаперузу в сентябре, но у них что-то не срослось.
Q: Но при этом нас же заблокировали на 4 года на Олимпиаде...
Мы тогда еще об этом не знали. Мы пришли в Олимпийский комитет России со своей идеей, они говорят: «Да, все круто». Но там все на нервах, поэтому в итоге оказалось, что поддержать они готовы, но сейчас не могут вообще ничего сделать. Нас это не остановило.
Мы же вроде как за идею всё это делаем: кайт наконец-то на Олимпиаде, а мы так долго к этому шли.
Нами по-настоящему только эта идея и двигала. А решение WADA всплыло в начале декабря. Обидно, но что делать.
Мы за месяц подготовились к этому переходу: договорились с пограничниками, а это целая история. Главное ведь даже не сам переход, а подготовка к нему.
Q: В процессе подготовки ты запоминаешь все течения?
Ни про Лаперузу, ни про любой другой пролив вам вряд ли кто-то что-то расскажет, — потому что вряд ли кто-то там ходил. Это не самое судоходное место, особенно для парусников. И никто не понимает, как и что там работает.
Но в любом случае нужно постараться узнать максимум. В первую очередь помогают, конечно, местные ребята. Хотя бы понять вообще, под какое направление ветра идти. Потому что, если посмотреть прогноз, дует со всех сторон, постоянно все меняется, и какой самый благоприятный ветер — не понятно совершенно.
В общем, было решено, что нам нужен Северо-Запад.
Нам очень сильно помог знаменитый тайфун Хагибис, который разнес половину Японии [тайфун категории 5, максимальный ветер: 260 км/ч]. Сильнейший за последние 60 лет. Мы попали прямо под него: это были реально его хвосты и нам с этим очень повезло.
Я по Маврикию хорошо знаю циклоны. Это настоящий ураган, но я примерно представляю, как он работает, как двигается, как он выглядит изнутри и как выглядят его хвосты.
Q: А разве ветер внутри тайфуна не будет очень неровным, порывистым?
Конечно, это одни порывы, но зато ветер очень стабильный. Он не может резко вот так вот взять и закончиться, а это самое главное. Для тех мест это вообще характерно: до обеда метёт с одной стороны, потом все выключилось в ноль и дунуло с другой стороны.
А ветер из-под тайфуна — это другое. Тайфун идет, циклон двигается, закручивается, уходит в Тихий океан. И эти его хвосты не дадут ветру просто резко взять и испариться. Ему все равно необходимо какое-то время, чтобы все скисло в ноль.
Q: С тобой ведь шла лодка на случай непредвиденных ситуаций?
Да, лодка была. Планировалось, что она будет идти рядом. Я организовал связь: хорошие рации, гарнитура водонепроницаемая. Мы надеялись, что будет полный люкс: все время будем на связи, общаться. Но так не получилось.
мы с лодкой постоянно расходились. Проблема была в том, что они не могли идти прямо за мной, как бы я хотел.
Японцы категорически настаивали на том, чтобы мы предоставили им четкий маршрут движения лодки. Они — как и все — не совсем понимали, как двигается кайт, думали, что он может идти ровно по тому пути, который будет согласован.
Маршрут был связан с их сетями. Как только пересекаешь границу, — ну хорошо, через 2 километра от границы (там нейтральные воды), — все сразу усеяно сетями: огромными огородами. И наш маршрут должен был быть построен именно вокруг них, да еще и согласован с их владельцами, директорами этих японских рыболовных колхозов и совхозов. То есть там не было даже какой-то централизованной структуры, с которой можно было бы все согласовать, пограничники просто переключали стрелки друг на друга.
даже за день до нашего старта у нас еще не было согласования с японией: они хотели получить маршрут с координатами точек поворотов катера, огибающего сети. Я сидел и не понимал, откуда я их возьму.
У нас откуда-то была карта сетей, которую нам дали точно не они. И мне пришлось выставлять эти точки, как будет лодка поворачивать, присылать им миллион цифр координатов. Этот кривой маршрут их устроил в итоге.
Наш капитан лодки сначала говорил: «Да ладно, какие сети, все мы там были, все видели. Идем и идем». Но его, видимо, в последний момент припугнули тем, что с его визой могут начаться проблемы. И он очень напрягся. В какой-то момент маршрут для него стал приоритетнее, чем я. А я же на кайте не поеду вокруг сетей! Я в любом случае поеду прямо, потому что понимаю, что ничего страшного от этого не произойдет, кайт — штука маневренная, я, если надо, перепрыгну или просто перееду.
А он в итоге так и поехал именно по тому установленному маршруту.
Q: А как ты вообще навигировался? Вряд ли смотрел на GPS постоянно.
У меня был навигатор в сумке, это обязательно. Но там удачно получилось: точка финиша была обозначена изначально. Сначала мы планировали финишировать на мысе Соя, куда было бы идеально прийти, но там оказалось слишком много сетей и нам сразу закрыли подход туда. Поэтому маршрут получился километров на 13 больше: кратчайший путь — это 44 км, а у нас получилось 57.
В качестве места финиша нам утвердили пляж, где якобы нет сетей. Я согласился, но понимал, если что-то пойдет не так, все равно выйду там, где выйду, и будь что будет. Эта точка финиша находилась недалеко от аэропорта, даже на гугл-картах видно взлетную полосу неподалеку.
И поэтому, когда уже было видно берег, я ориентировался на самолеты. Было четко видно, где они садятся, и в принципе, GPS пользоваться не надо было уже.
Q: Ветер не подвел в итоге?
Уже на японской стороне он начал подкисать, чего я и боялся. Начались резкие порывы, шквалистый ветер. То есть, ты едешь спокойно, потом тебе в кайт как даст, как где-то в Подмосковье! Но зато я был уверен, что на этих порывах точно вырежусь.
И очень сильно чувствовалось боковое течение. Оно было по ветру и я понимал, что я режусь, иду очень сильно на ветер, благодаря этому должен бы образоваться неплохой запас высоты. А этого не происходит. Я чувствовал, что меня очень сильно волочет течение и стаскивает к все к тому же мысу Соя. Так что все было немного на грани.
Q: То есть, все три часа ты вырезался против ветра? У тебя в конце нога не отвалилась?
Ну да, все время одним галсом. Нога отвалилась... При том ведь еще надо прыгать, и свелл был нормальный. Реально было мощнее, чем в Беринговом.
Я не знаю, почему там так сильно раскачало, но волны были метра 4. Я люблю, конечно, преувеличивать, но это по-честному. Я удивился даже немножко.
И эти барашки еще. Вот на тебя накатывает этот и без того огромный валик, а если сверху еще барашек, ты в него просто врезаешься и летишь. И надо каждый такой кикер отрабатывать, если прозевал — упал.
Q: А когда падаешь, тебя сносит по ветру обратно...
Сносит не сильно. Хотя я один раз даже доску потерял. Но нашел очень быстро. Обычно в таких случай включается форсаж какой-то.
Но я еще на старте понимал, что условия непредсказуемые, непонятно, что будет дальше, скиснет ли ветер. Из-за этого вначале втопил очень быстро, хоть и понимал, что силы надо рассчитывать. И уже через час ощутил, что силы кончаются. Но то, что ветер закончится, было страшнее.
Q: Ты как-то готовился физически?
Да, я уже знал, что меня ждет, благодаря Берингову. После него я еще три дня ходил и не разгибался: все забито. Тяжеловато, это все же не просто покататься возле берега. Потому что за 3 часа каталки ты даже и не устанешь. А тут и стресс влияет, и одним галсом все проехать — это, считай, на одной ноге: вот присесть на нее и просидеть 3 часа.
Q: Отдыхать не останавливался?
Нет, там для этого течение слишком сильное. Только когда уже к мысу подошел, стало проще. Там уже главное к берегу не приближаться, потому что волна здоровая, а выходить нужно было выше по течению.
Лодку, кстати, я не видел ни там, ни на финише. Я ее заметил только минут через 5-10 после того, как на берег вышел. Уже потусовался, походил там, посмотрел, и только после этого она появилась где-то вдалеке. Самое интересное, что рации были хорошие, но стоило нам с лодкой разойтись буквально на километр — вообще ничего не слышно, одно шипение. Есть даже видео, как я в эту рацию повторяю: «Кто-нибудь слышит меня?». Вообще тишина.
Один раз мы с ними пересеклись, и я на них матерился: «Ну вы прикалываетесь, на лодке идете, сделайте что-нибудь, попробуйте хотя бы просто за мной идти». Потом отъезжаю, смотрю на эту лодочку, — а ее там тоже как скорлупку мотает из стороны в сторону. Они там и сами натерпелись на этой лодке, я уверен. Она вроде и не очень большая, а все равно недостаточно маневренная. Но это все я уже потом понял.
Q: А в Беринговом сопровождение было?
Нет, только в самом начале. И там лодки-то были: 6-метровые казанки с мотором сил 50. Мы думали, они с нами пройдут хотя бы до границы. Пересекать ее им нельзя, в этом с американцами без вариантов было. Они просто у виска крутили: «Вы чего, ребят, ни одно судно туда не выйдет — вы не представляете, что такое Берингов пролив».
лодки с нами прошли только час, меньше 20 км из 100. Потом начали говорить, что их заливает. А они там вдвоем: один за рулем, второй на ведре, вычерпывает.
Уговаривать бесполезно было. Я пытался, но они говорят, «мы утонем». Я и сам это уже понял. Так что они развернулись и уехали.
А вот идея пойти дальше без них — это чистый бред, конечно.
Q: Как твоя семья относится к таким экспериментам?
Ну с Лаперузой всё было хорошо организовано, все — и я сам, если честно, — верили в сопровождение.
Так же, как в Берингов, в одиночку, я бы и сам не пошел больше, и никому бы не посоветовал. Это самоубийство.
Ветер скис — и все, никто бы даже не нашел, потому что банально нет такой технической возможности.
А здесь было все понятно, хорошая лодка рядом, стропы 24 метра, кайт достаточно большой, во всяком случае в поле зрения я у них скорее всего есть и не пропаду. Наверняка что-то придумают. Хотя был момент, когда у них на корабле тоже была небольшая паника: капитан идет по своему маршруту, а у режиссера Влада Быкова была установка не терять меня из вида. И в какой-то момент они отходят так далеко, что перестают видеть кайт. И вообще не понятно, куда смотреть, жив ли я там.
Q: Что ты сделал первым делом, когда оказался на берегу?
Ой, это целая история. Во-первых, у нас был там агент: русский парень, который живет в Японии и занимается приемом кораблей. Без судового агента войти в порт вообще никто не может.
Для него это нестандартная история. Я с ним договаривался месяц, успокаивал его — он очень переживал по поводу своей репутации, чтобы все прошло гладко с Японией. В первую очередь, естественно, боялся за себя. Он в какой-то момент уже решил соскочить. Я ему сказал: «Саша, успокойся!», и показал кино про Берингов. Он после этого немного воодушевился, даже патриотизм включился, хотя он всю жизнь в Японии живет.
Место финиша было с ним согласовано. И вот я финиширую — уставший, обалдевший. А договоренность была, что я не выхожу на берег, потому что это вне пункта пропуска и таможни. То есть, я должен выйти по пояс, чтобы зафиксировать рекорд, и после этого уехать обратно на лодке.
Я промахнулся от обозначенной точки метров на 300. Конечно же, я вышел на берег, упал отдышаться. Смотрю, бежит ко мне какой-то чувак. Ну явно не японской внешности, я понимаю, что это он. И он такой: «Привет, а ты чего, финиш-то вон там, в 300 метрах!». И я ему говорю: «Саша, иди ты... Я устал». Я-то прекрасно понимаю: даже если сейчас приедут пограничники, будет как с американцами.
Максимум, что они сделают, это выйдут сфотографироваться. Потому что это такое событие, которое не каждый день происходит. Уж точно никто меня не закует в наручники и не повезет в тюрьму.
А он весь такой напряженный, я говорю ему, что сейчас уеду на лодке. И тут он решил все же меня поддержать, говорит: «Таможенники-то сюда уже едут, они знают, что ты сюда приходишь. Сейчас я им позвоню, им ехать минут 15. Хотя бы минут через 10 можешь уехать?»
На самом деле я уже минут через 5 отдышался и уехал на лодку, дальше мы поехали уже в порт оформляться. И естественно, все так и было, как я предполагал: все таможенники и журналисты начали фотографироваться со мной, никто не напрягался.
Q: А ты вообще давно катаешься на кайте?
С 2003. Я начал, когда мне было 25. Четыре раза был чемпионом России, плотненько занимался фристайлом. Но в 2010-м немного угомонился, и пришла идея с Беринговым — вот такую точку поставить. Но так понравилось, что угомониться оказалось сложно.
А в 13-м году я уже оказался на Маврикии всерьёз и надолго, начался вейврайдинг, серф, так что включился следующий этап, это волны. Потом мы сняли кино «TheYard. Большая волна» c Севой Шульгиным в 2016м.
Q: Кроме кайта есть что-то еще? Яхтинг не пробовал?
Сейчас я вообще уже больше катаюсь на серфе.
Фристайл уже не то, чтобы надоел, но тяжеловато. Я и так уже весь поломанный: сколько связок было разорвано и костей переломано, а дальше — жёстче.
Поэтому пора уже молодежи все это оставить. Ну и я хорошо зацепил фристайла: все же 9 лет только этим и занимался. Нигде не инструкторил в этот период, только тренировался и соревновался. Просто у меня на второй год уже спонсоры появились и поэтому в голове уже был только ветер.
А яхтинг — это следующий этап! Мне это очень нравится, я уверен, что попробую и улечу туда с головой.
Q: А по переходам планы еще есть или пока хватит?
Есть! Но я пока не говорю никому об этих планах. Это так круто! Все эти приключения, весь адреналин, подготовка, переход с одного континента на другой — это все нереальные ощущения!
